— Давай!
— Даю! Нашли себе давалку!
— Шо?
— Та ни шо!
— Ну ладно, поехали, тут недалеко моя маруха живет.
— Дава, а шо Ада Изральевна?
— Умерла, еще до войны.
— До войны? А я собралась к ней пойти.
— Так уже не спешите.
— Всем сидеть, я Гоцман!
— Давид Маркович, так мы выпьем?
— Можно.
— Как же мы пойдем теперя?
— Так! Не быстро!
— Дава, я извиняюсь, но ты таки, босяк. Некому задницу надрать, пять пистолетов — не пачка папирос, они таки стреляют. Ну ты же не окно в женской бане – зачем в тебе дырка?
— Так он с детства такие номера откалывал. На Пересыпи как-то раз три некрасивых пацана привстали на дороге как шлагбаумы, повытягали из карманов перья, кастеты и сами такие смелые стоят с понтом на мордах сделать нам нехорошо. Так Дава ни разу не подумав, пожал им с ходу челюсть. Они от такого “здрастье” пообронили свой металлолом, схватили ноги в руки и до хаты — набрать еще пять-шесть солистов до ансамбля. Так надо ж бежать. Так нет, он встал столбом и м. м. м. Так что доктор слыхать?
— Фима, закрой рот с той стороны, дай доктору спокойно сделать себе мнение.
— Мне не мешает.
— Вот видели – интеллигентный человек.
— А где у нас случилось?
— Пара незаметных пустяков. Вам что-то захотелось, мадам Шмуклис?
— Немножечко щепотку соли. Эмик, такое счастье, надыбал глоссик.
— Скажите пожалуйста, два больших расстройства, надыбал глоссика?
— Таки да.
— Целого? Или одни плавнички?
— Виляет хвостом как саженный.
— Надо жарить. При такой густой жаре долго не выдержит.
— Так я за что. Эмик ухнул пачку соли в помойное ведро.
— Так шо, если помои посолить, они будут лучше пахнуть?
— Ой, Фима, я Вас умоляю, Вы же знаете за Эмика – он если не сломает, то уронит.
— Ну что скажете за мой диагноз?
— Встал, погулял и полегчало.
— А если б он признал тебя, да дырку в тебе сделал, не для ордена, а так, для сквозняка.
— А к чему ты попер один на пять стволов? Народ там с душком, очков не носит! Почему один, как броненосец?
— Андрей Остапыч, да если б я не взял этих пацанов на бзду, они б шмалять начали,
и столько бы пальбы вышло – волос стынет, а тут ребенок скрипку пилит, мамаша умирает на минутку.
— Шо ты ходишь тут, как ски*****ный, туда-сюда, туда-сюда.
— Доктор сказал ходить – ходю!
— Ты не гони мне Сеня, не гони, здесь Уголовный Розыск, а не баня, нема ни голых, ни дурных. Там отпечатки, Сеня, отпечатки, как клопы по всем шкафам.
— Да я на стреме стоял, я не трогал шкапов.
— Сеня, друг, не дай бог конечно. Шо ты мне истерику мастериришь. Посмотри вокруг и трезво содрогнись. Ты уже наговориол на вышку. Теперь тяни на пролетарское снисхождение суда. Мудрое, но несговорчивое.
— Сёма, верни награбленное в мозолистые руки, тебе же с них еще кушать, сам подумай.
— Какой гэц тебя с утра укусил? За Фиму промолчим, но объясни: с чего?
— Семачка, семачка, лушпайки сами сплевываются, семачка, семачка!
— За что семачка?
— За пять.
— Это больно.
— Давай за три с недосыпом.
— Давай за четыре с горкой.
— Давай, хороший, давай.
— Всем три шага назад и дышать носом.
— А пока не делай мне нервы, их есть еще, где испортить.
| Точность | Выборочно проверено |
Содержание
Цитаты [ править ]
- Обратно согласен!
- …а Фима что-то имел сказать…
- Не расходуй мне последний нерв!
- .. ясная поляна с лебедями!
- Дожили! Щипачи приглядывают за мокрушниками!
- Шо ты тут ходишь туда-сюда как скипидарный .
- Операцию по Сеньке Шалому ты затеял казисто, ничего не скажу.
- …сделал бы в тебе дырку, и не к ордену, а так до сквозняку .
- А ну, пошла отсюда, шаромыжница!
- Ты вгоняешь маму в самый гроб, сыночка, и даже глубже!
- Я вас умоляю, Фима, ви же знаете за Эмика: он если не сломает, так уронит — и как раз таки не помимо пальца, а на самый ноготь!
- А где у нас случилось?
- Вот уважаю Вас, дядя Ешта, но тьфу вам под ноги за ваше каменное сердце!
- Ну давай, делай маму сиротой.
- Откуда взялась эта Циля ж, ведет себя как румынская проститутка!
- Какая здесь тебе жена?! Тут твоя мама!
- Давида Маркович, г вам тут!
- (о колбасе) Она у вас, к примеру, кошерная? А покажите на глазочек, я бы посмотрела из даже интерэса. Давид Маркович! Не, ну вы когда-нибудь видели столько колбасы сразу, а?
- Я такая радая.
- Циля весь кусок мыла вокруг себя взмыла. Так можно? Я вас спрашиваю? Что там душить?
- Не трогай ножик, халамидник! Мама сказала, ничё не трогай! Счас же брось! Счас же брось! Идьёт! Не рыбу, а ножик!
- Мама, он проснулся и не хочет! (про рыбу, которую надо пожарить)
- Мама, я забыл немного денег!
- Мама! Я зарэжу сибе ножиком!
- Мама, вы не знаете шикарной жизни!
- Мама, почему я такой нерукий?
- Шо вы кричите, мама, я понимаю слов!
- Мама, вы родили идиёта!
- Давид Маркович! Ви таки не поверите! Руки сами тянутся к затылку! (Бандит)
- Я шо-то плохо не понял! (Писка)
- Только не надо на меня голос повышать. На меня уже повышали, и это плохо кончилось… для меня. (Юрист)
- Я извиняюсь очень сильно, но где таких, как ты, родют? (Директор артели шорников)
- И это все, что Вы имеете мне сказать!? И это лично Давид Гоцман, шо мы держим за легенду уголовки! (Директор артели шорников)
- Люди постановили сегодня не работать. Ты что, стахановец? Закон не уважаешь? Кто научил тебя, босяк, из трояка мастырить писку? Копеечкой надо работать, рукопомойник. (бандит в театре)
- Здрасте Вам через окно (Лёха Якименко)
- за корзинку забудьте, а то нарвёте себе пачку неприятностей.
- малой, не дуй мне в уши.
- что ты пристал как лишай до пионерки.
- с голосу же видно шо вы красавица каких нема.
- Сенька Шалый: Мне бы огоньку, Давид Маркович!
Гоцман: Ага, и два ковша борщу.
- Тётя Ада: Дава! Що Гута Израйлевна?
Гоцман: Умерла. Еще до войны.
Тётя Ада: До войны? А я ж собиралась к ней поехать…
Гоцман: Так уже не спешите!
- Гоцман: А ты кудой смотрел?
Бригадир артели шорников: Куда я смотрел, куда я смотрел. Я смотрел на время: если не сдам все гроши до восемь ровно, так буду иметь счастье с фининспектором и прочим геморроем!
Гоцман: Так теперь ты это счастье будешь хлебать ситечком!
- Гоцман: За что семачка?
Торговка: За 5.
Гоцман: Это больно!
Торговка: Ну тогда за 3 с недосыпом.
Гоцман: Давай за 4 с горкой.
Торговка: Давай, мой хороший.
- Чусов: Вопросы есть?
Гоцман: Есть! И много!
Чусов: Вы свободны, подполковник Гоцман.
- Допрашиваемый: Я жертва, я така жертва!
Фима: Ты не жертва, ты паскудник. Ты не лопатник у фраера сработал, ты друзей под пули подвел.
- Кречетов: Давид, вставай!
Гоцман: Шо там?
Кречетов: Ничего, тебя убили…
Гоцман: Та ты шо? Насмерть?
- — Куда направился?
— Отлить. Уже в невмоготу.
— Павлюк!
— Я.
— Проведи его.
— Чтоб подержал?
— Если надо — подержит, если надо — оторвет. Даю две минуты.
- Гоцман: Теперь слушайте сюда! Вбейте себе в мозг: беспределу — ша! Погромы прекратить, на улицах должно быть тихо, как ночью в бане. Все вежливы до поносу. Хто-то не понял? Тогда два шага в сторону, чтобы не забрызгать остальных! Оружие, шо взяли на складах — вернуть! И помните: ещё полшага — и нарветесь на повальный террор. И у стенки мне стоять вместе с вами. Так шо грызть буду всерьёз. Ну, шо молчите?
Бандит: А шо говорить? Вы ж сейчас отпустите, а потом опять таки пересажаете!
Гоцман: Пересажаю! А кое-кого и шлёпну! Но по закону… Ну, так шо имеете сказать?
Дядя Ешта: По закону, Давид, можно. Мы согласны.
- Гоцман: Так, шо у нас опять за здрасьте?
Лёха Якименко: Да вот, Махал Махалыча женщины не любят.
- Рудик Карузо:… Шо ужье сидит?
Гоцман: Пока шо нет.
Рудик Карузо:… Поймайте его, убейте, не цацкайтесь, наплюйте ему в рот…
- Леша Якименко: Давай!
Васька Соболь: Даю! Нашли себе давалку!
Леша Якименко: Шо?
Васька Соболь: Да ни шо!
Леша Якименко: Шо?
Васька Соболь: Да отстань!
(Гонятся на машине за Чеканом)
- Васька Соболь:(Громко поёт) Как на Дерибасовской…
Гоцман: Васька, я щас сойду!
Васька Соболь: Шо, укачало, Давид Маркович?
Гоцман: Небось с такого голоса недолго и понос!
Васька Соболь: Так то ж секретное оружие на бандитов! Щас я им спою в самые их поганые уши! Оц, тоц, перевертоц!
- Андрей Остапыч: Иди. Займись гопстопом на Арбузной.
Гоцман: Ага… (вышел, через секунду возвращается) Не понял, чем на Арбузной?
Андрей Остапыч: ГОПСТОПОМ на Арбузной занимайся.
- Цыля: Мама! Через Вас нам нет жизни! Что вы наше счастье переехали!
Тётя Песя: И перееду. Выкралась тут, ждет.
.
Фима: — Вот, вспомним за Якова Бедовера!
Якименко: — Фима, перестань!!
Фима: — Сеня, друг (не дай бог конечно). Шо ты мне истерику мастыришь? Посмотри вокруг и трезво содрогнись. Ты уже себе наговорил на вышку. Теперь тяни на пролетарское снисхождение суда — мудрое, но несговорчивое. Сёма, верни награбленное в мозолистые руки, тебе же с них еще кушать, сам подумай.
Мизрах Игорь Аркадьевич- официальный сайт
Ах, оставьте меня Фима, я холодна, как рыба… — Ну что Вы, мадам, холодная рыба, да под старым хреном – это же деликатес!
— Софочка, и шо показало УЗИ? — Оно показало, шо таки будет свадьба!
* * *
— Изя, почему ты больше не говоришь, шо меня любишь? — Я уже говорил это однажды, Роза. Если шо-то изменится, я дам тебе знать…
* * *
— Розочка, я решил, что больше никогда не буду с тобой ругаться! — Нет, вы посмотрите на него! Он решил… а у меня ты спросил?!
— Циля, давай разведемся, у меня больше нет сил так жить! — Нет, Изя, вдовой взял – вдовой и оставишь…
На привозе: Дамочка! Ну шо вы эту колбасу мнёте и мнёте, и не покупаете? Ну не станет она ни твёрже, ни длиннее.
— Сёма, ты слышал, от Рабиновича сбежала жена? — И как он? — Ну, теперь он более или менее успокоился, а вначале был вне себя от радости.
В одесском трамвае давка: — Мужчина! Я ж уже вся под вами! Таки сделайте, шоб я приятно вспоминала этот маршрут…
— Изя, вы такой красавец, и ещё не женаты? — Такое моё счастье! Каждый раз, когда я встречаю девушку, которая готовит, как моя мама, она выглядит, как мой папа.
Вы удивляетесь, Рабинович, почему на вас не выписана премия?
Много ли надо бедному еврею? Кусочек белого хлеба, а икра… да Бог с ней, пусть будет черной.
Больной нуждается в уходе врача. И чем дальше уйдёт врач, тем лучше.
Свечи анальные бенгальские – пусть геморрой станет праздником!
Не знаю, что делать. Тараканы замучили. Всюду шастают – покоя нет. — А ты купи мелок для тараканов. — А что, помогает? — Конечно. Видишь – у меня тихо сидят в углу и рисуют…
Знаете ли вы, что когда моль-самка ест шубу, она плачет. Человек должен знать, что только постоянный изнурительный каждодневный труд сделает его больным и горбатым.
Моисей сказал: всё от Бога, Соломон сказал: всё от ума, Иисус сказал: всё от сердца, Маркс сказал: всё от потребностей, Фрейд сказал: всё от секса, Эйнштейн сказал: всё относительно… Сколько евреев — столько и мнений.
Если дух силен, а плоть слаба, то почему всегда побеждает плоть?
Ксендз встречается с раввином и говорит: — Мне сегодня приснился странный сон. Будто я попал в еврейский рай. И там такая грязь, вонь, шум и толкотня! — А мине, — говорит раввин, — приснилось, шо я попал в христианский рай. И так там чисто, светло, сплошное благоухание — и ни души! Ой, Рабинович, если бы жена у вас была немой и вдруг заговорила, поверили бы вы в чудо? — Нет! Вот если бы моя жена вдруг стала немой, тогда – да!